Разделы

Способ первый: неуклюжий

До последних лет основным способом отторжения «лакомых» активов являлось банкротство. Всем интересующимся «насчет пограбить» эта технология предлагала обширный арсенал средств, от аза до ижицы. Через банкротство можно было заставить недруга продать бизнес, а можно было и просто вытеснить соперника с «объекта» без особых затрат.

Одним из гениальных технологов-новаторов в этой сфере, бесспорно, является президент петербургской Финансовой уполномоченной компании антикризисного управления (ФУКАУ) Евгений Гуляев. Именно он придумал и реализовал сценарий совершенно законного перераспределения акций во время процедуры внешнего управления ОАО «Ленинградский металлический завод» (ЛМЗ). Гуляев сыграл на парадоксе, на противоречии между двумя законами – об акционерном обществе и о банкротстве. Первый относит дополнительную эмиссию акций к исключительной компетенции собрания акционеров, второй же предусматривает, что на время внешнего управления все полномочия собрания акционеров и совета директоров переходят к собранию кредиторов. Именно оно и одобрило решение о выпуске дополнительных акций, с помощью которых сменился собственник ЛМЗ. Бывший контролирующий акционер, превратившись в миноритария, прошел все ступени судебной иерархии, вплоть до Президиума Высшего арбитражного суда, однако так и не смог доказать свою правоту.

«Мы считаем, что технология эмиссии акций - это абсолютно законное, экономически выгодное, организационно быстро осуществляемое привлечение инвестиций в предприятие-должника, в том числе инвестиций от его акционеров или кредиторов, желающих стать не только постоянными партнерами, но и собственниками предприятия», - заявляет Гуляев.

Право кредиторов выпускать акции в обход акционеров вызвало много споров, причем ФСФО в свое время высказывалась резко против такой практики. Однако этот сценарий широкого распространения не получил – уж слишком на грани фола была проведена операция. А вот само инициирование банкротства или «присоединение» интересанта к процедуре отнюдь не ради финансового оздоровления должника, а ради передела собственности, долгое время оставалось чуть ли не единственным способом поглощений.

История банкротств в России показала, что контролирующий кредитор может выгодно договориться с той ФПГ, которой позарез необходим находящийся под внешним управлением актив. В 2002г. петербургский предприниматель Александр Сабадаш, структуры которого владели «кредиторкой» ОАО «Фосфорит», сумел получить несколько сотен миллионов рублей (по разным оценкам, до 1 млрд. руб.) от группы МДМ за выход из банкротства «Фосфорита». МДМ была вынуждена пойти на «выкуп», потому что судебные разборки вокруг комбината к тому времени тянулись уже несколько лет, и продолжать сутяжничество для группы, нуждавшейся в этом комбинате, не имело смысла.

Управление банкротством

Нельзя сказать, что сейчас эта технология умерла. Она вовсю реализуется, например, в ходе одного из самых громких корпоративных скандалов 2003г. – в разделе Коршуновского горно-обогатительного комбината в Иркутской области. Здесь «ЕвразХолдинг» (действующий через ФСФО) пытается зайти на комбинат, «назначив» в суде своего управляющего и добившись признания недействительным мирового соглашения. Оно уже было заключено между акционерами и кредиторами (и те, и другие близки к группе «Альфа-Ренова», однако в конце июня стало известно, что «Стальная группа «Мечел», претендующая на контроль над предприятием, выкупила контрольный пакет акций), однако арбитраж отказался утверждать соглашение. Впрочем, история с Коршуновским ГОКом лишний раз подтверждает, что технология банкротства весьма неуклюжа и может не сработать в том случае, когда на контролирующего кредитора наваливается конкурент с многократно превосходящим административным ресурсом.

«Слишком большую роль в процедуре банкротства играют суды, что делает все мероприятие невероятно рискованным. Ведь в чьих интересах действует арбитражный управляющий, тот и станет собственником бизнеса. Поэтому можно серьезно потратиться на «кредиторку» и, что называется, не суметь «назначить» в суде «своего» управляющего», - сказал в интервью газете «Ведомости» Николай Яровой, гендиректор компании «ПромКонсалтИнвест».

С ним не согласен глава «Корпорации технологий и инвестиций К» Олег Дьяченко: «Если у тебя контрольный пакет «кредиторки», ты легко назначишь своего управляющего. Если даже суд назначит другую кандидатуру - ее не признают кредиторы. Банкротство, равно как и скупка акций – самые эффективные способы передела, а все остальные технологии – от лукавого, и очень легко отбиваются», - говорит Дьяченко.

Михаил Гончаров, возглавляющий московскую Корпорацию антикризисного управления, также считает, что «контрольный пакет акций предприятия ничего не гарантирует». По мнению Гончарова, всегда обсуждаются два вопроса – покупка акционерного капитала и долгов. «Нет смысла покупать что-то одно, по крайней мере – совершенно точно нет смысла покупать только акции. Если ты покупаешь контрольный пакет акций и не контролируешь долги - это плохо. Если ты покупаешь контрольный пакет долгов - это кое-что, это лучше, чем только контрольный пакет акций», - считает он.

Тем не менее, многие эксперты и «корпоративные технологи» утверждают, что банкротство постепенно уходит в прошлое, уступая место более результативным схемам захвата. И все наблюдатели в один голос говорят, что новое законодательство о банкротстве не создало препонов для насильственного отторжения собственности. «Новый закон – это просто другая колода карт, а игроки остались те же самые и ставки те же», - говорит Михаил Гончаров.

Реестр под дулом

Эксперты Фонда рыночных исследований составили перечень «передельных» технологий, которые гораздо более действенны и эффективны по сравнению с банкротством, а потому получили активное распространение в последние годы.

Прежде всего, это махинации с реестром акционеров. Миноритарный акционер подает (как правило, в день приобретения одной акции, или уже сразу на следующий) иск в суд с любым (часто, авантюрным и нереальным) требованием к компании или к ее менеджменту. И сразу же появляется судебное определение, которое в обеспечение иска предписывает передать реестр другому регистратору. Иногда за реестром высылают самолет с бойцами частного охранного предприятия (именно так произошло в конфликте вокруг Нижегородского масложирового комбината, когда реестр буквально под дулами автоматов увезли в Москву).

В таких случаях обычно у предприятия появляется сразу два реестра, и начинаются длинные и запутанные судебные процессы, необходимые для выяснения того, какой документ является настоящим, а какой – подложный. «Нападающая» сторона отстаивает (часто с помощью надзорных госорганов) подлинность «изъятого» реестра, а «атакованное» предприятие начинает процедуру восстановления этого документа. В конечном счете, здесь все зависит от позиции судов и ФКЦБ: чью сторону они займут – тот и прав.

Понятно, что, инициируя судебный вердикт, истец добивается отнюдь не удовлетворения исковых требований. О них и заявитель, и суд вскоре «забывают». Истцу нужен реестр. Точнее, он нужен заказчикам этой процедуры, которые списывают акции с лицевых счетов собственников. Затем акции проходят длинную цепочку «добросовестных приобретателей», продаются и перепродаются.

Впрочем, Олег Дьяченко из «Корпорации технологий и инвестиций К» не верит, что такие «приобретатели» в итоге будут признаны легитимными собственниками отторгнутых активов. «Вообще-то у нас есть понятие аффилированности», - говорит эксперт. По его мнению, в ряде случаев, например, в ситуации с комбинатами «Илим Палп», аффилированность вскрывается достаточно легко: «Ну, не верю я в то, что Дерипаска купил и продал Котласский ЦБК фирмам, никак не связанным между собой! Всегда можно доказать, что, в конечном счете, в сделке участвовали аффилированные структуры. А это, извините, уже сговор, которым должны заниматься МАП, налоговая полиция и ОБЭП», - уверен Дьяченко.

Выступая 1 июля на организованной Институтом Адама Смита конференции «Корпоративные поглощения в России», председатель комитета по собственности Госдумы Виктор Плескачевский пообещал, что его комитет уже осенью 2003г. внесет на рассмотрение парламента поправки в закон о рынке ценных бумаг, направленные на предотвращение незаконных операций с реестрами акционеров. «Процедура передачи реестра должна быть описана пошагово, чтобы не было ни одного спорного момента, - отметил Плескачевский. - Должны быть прописаны все условия ведения реестра, а то иногда к регистратору приходят и говорят - отдайте реестр, в то время, как нельзя отдать договор и информацию о собственниках». А первый заместитель министра экономического развития Андрей Шаронов пошел дальше – он заверил, что к концу 2003г. его ведомство внесет в среднесрочную программу экономического развития изменения, которые будут направлены на противодействие корпоративным захватам и незаконному переделу собственности. Сейчас же, считает замминистра, «законы об акционерных обществах и о рынке ценных бумаг позволяют акционерам злоупотреблять своими правами».

На штыках

Другой способ захвата – миноритарии проводят «тайное» собрание акционеров и избирают новый совет директоров, который назначает новый менеджмент предприятия. Мажоритарные акционеры об этом не подозревают. Затем в суд поступает иск с требованием не чинить препятствий новому руководству войти на предприятие и работать. Суд принимает определение, обязывающее старый менеджмент не препятствовать новому директору и его команде исполнять обязанности. Таким образом, новые менеджеры «на штыках» сотрудников частных охранных агентств входят на предприятие. Например, во время памятной борьбы за АО «Кузнецкие ферросплавы» была создана система двойного менеджмента, а затем новая команда зашла на комбинат при поддержке ОМОНа. Легитимность этих мер основывалась определением суда, в который обратился акционер, обладающий только одной акцией!

При такой процедуре часто используется технология сознательного срыва собрания, потому что по закону если в первый раз на собрании не было кворума, то для повторного его проведения кворум может составлять уже 30%. А агрессивному миноритарию (который исчезает после вынесения нужного судебного вердикта) только этого и нужно.

Есть еще один «подвид» этой технологии, который используется в том случае, когда компания-захватчик владеет крупными пакетами как обыкновенных, так и привилегированных акций. Ей нужно провести без контролирующего акционера (арестовать его пакет на время) внеочередное собрание и принять решение о конвертации своих привилегированных акций в обыкновенные, имеющие право голоса. Таким образом, пакет миноритария может стать контрольным – со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Возможна и другая схема. Миноритарий, купив несколько акций, обвиняет контролирующего акционера в нанесении предприятию экономического ущерба. После этого суд принимает определение, запрещающее владельцу распоряжаться правом собственности на актив. Пакет контролирующего акционера арестовывается и немедленно перепродается. Так развивались события на Таганском мясоперерабатывающем комбинате. Примерно так произошло и с активами «Илим Палп Энтерпрайз». По этой технологии миноритарный акционер заявляет, что собственник не выполнил свои инвестиционные обязательства, наложенные на него государством при приватизации компании. Суд признает, что инвестиционные обязательства не были выполнены, несмотря на то, что против такого вердикта свидетельствуют документы из РФФИ и Счетной палаты. Несмотря на это заочно, без явки ответчика (который, тем самым, не может себя защитить) суд списывает акции со счетов контролирующего акционера, и эти бумаги немедленно продаются заранее выбранному покупателю, связанному с компанией-захватчиком – при прямом попустительстве госорганов.

Без поддержки государства и судебной власти все это немыслимо. «Наряду с теневой экономикой у нас уже формируется «теневая юстиция», специализирующаяся на обслуживании захвата предприятий у законных собственников. Все чаще от «теневой юстиции» страдают иностранцы. Компании, которые становятся открытыми, планируют листинг – более уязвимы перед угрозой «передела». Чем ты успешнее, тем больше вероятность, что тебя раздавят и съедят или попробуют уничтожить», - говорит Кирилл Ратников, юрист компании Coudert Brothers.

По оценке этого эксперта, если собственник не выстраивает грамотной защиты от «передела», то используемые схемы захвата подразумевают полную потерю контроля над активом в течение 15-20 дней. Для достижения этих целей активно используется и такая технология: «захватчик» инициирует серию судебных определений и, тем самым, фактически парализует работу предприятия. Истец добивается запретов на совершение менеджментом любых действий, суд арестовывает активы. Таким образом, «захватчики» вынуждают акционеров (часто таковыми являются менеджеры компании) продать контрольный пакет. Или достигается другая цель – «атакующие» заставляют менеджмент выкупить у них пакет акций по завышенной цене.

В частности, именно по алгоритму «корпоративного шантажа» развивались в 2001-2003гг. конфликты вокруг АО «Криогенмаш», АО «Афанасий-пиво» и АО «Тверь-пиво». Миноритарии успешно блокировали работу этих предприятий через множество определений различных судов, которые запрещали менеджменту осуществлять оперативное руководство. Парализовать работу компании можно, к примеру, воспрепятствовав поставкам на предприятие исходного сырья, или запретив ей экспортировать свою основную продукцию (так было с «ЛУКОЙЛом» и «Северной нефтью»).

«Существуют три основных метода захвата - двойной менеджмент, проблемы с реестром, неправосудные судебные акты и решения, - резюмирует Ратников. - И все эти решения, как показывает наша практика и практика наших клиентов, – это ни что иное, как мозаика заранее продуманных и согласованных действий захватчиков». А по мнению Олега Дьяченко, обладание контрольным пакетом акций в России не является гарантией прав собственности – необходимы «административный ресурс и лобби во властных и силовых структурах». По мнению Ратникова, «наиболее распространенные сегодня в России сценарии «силового поглощения» компаний носят признаки организованной преступности»

Цель оправдывает…

Впрочем, многие эксперты сходятся во мнении, что чаще всего крупные компании сами провоцируют недружественные захваты, попирая права миноритарного акционера. «У нас ты либо контрольный акционер, либо никто», - говорит Дьяченко. И действительно, опыт корпоративного управления в современной России свидетельствует: миноритарий не участвует в управлении, оттеснен от распределения прибыли, зачастую просто не имеет доступа к финансовой документации и к оперативной информации о деятельности компании, которой он, между прочим, владеет. И поэтому миноритарий становится оружием в руках «захватчиков».

«На самом деле первопричина была простая – несоблюдение крупным акционером законных прав младших акционеров, будь у тебя 30% акций или 1%», - рассуждает Ян Горелов, представитель компании «МИНФИН». «Не секрет, что весь доход от бизнеса в России традиционно получает мажоритарный акционер. Вряд ли мы найдем приличное предприятие, которое платит адекватные дивиденды. Это приводит к корпоративным войнам - контрольный пакет становится слишком, невероятно принципиальным для акционера. Остальные акционеры всегда ущемлены, - подчеркивает Николай Яровой из «ПромКонсалтИнвест. - Миноритарного акционера обижают системно и всегда, это и порождает благоприятную среду для передела собственности».

Таким образом, улучшив корпоративное управление и прекратив притеснять миноритариев, компании уже застрахуют себя от недружественных поглощений. Другие способы борьбы с захватчиками называет Олег Дьяченко: это альтернативный суд, который выносит противоположное решение и оно исполняется. А также «это открытость и пресса, потому что грамотный PR может сформировать позицию органов власти. Как только публично объявляется, что начинаются попытки захвата, деятельность захватчиков осложняется».

С другой стороны, многие эксперты не склонны бить тревогу по поводу враждебных захватов. Они, в отличие от процитированных выше специалистов, не красят ситуацию в одни лишь черные краски. Компания «Северсталь» в этом случае может выступить в роли стороннего арбитра. Она не засветилась в качестве активного «поглотителя», более того, ее бизнес сам был атакован несколько лет назад. Тем не менее, заместитель генерального директора ЗАО «Северсталь-групп» Вадим Махов не считает, что ситуация в России ужасна. По его мнению, только интегрированный бизнес способен генерировать достаточные средства для инвестирования в обновление производственных фондов, создание новых производств и развитие потенциально перспективных отраслей.

«Крупнейшие российские компании и холдинги являются главным и устойчивым источником налоговых поступлений, а также донорами социальных программ. В условиях глобализации и роста конкуренции только крупные компании способны адекватно реагировать на внешние вызовы, обеспечивая сохранение внутреннего производства и рабочих мест», - заявил Махов на организованной 1-2 июля Институтом Адама Смита конференции «Корпоративные поглощения в России».

Менеджер «Северсталь-групп» убежден, что именно крупные компании часто являются реальной, а иногда и единственной эффективной силой, которая может противостоять попыткам нерыночного влияния на экономику. «Наконец, крупные компании становятся центрами современного менеджмента и корпоративного управления: они аккумулируют лучших специалистов, формируют современные бизнес-стратегии и инвестируют в НИОКР», - подчеркнул Махов. По его мнению, западные стандарты слияний и поглощений «пока выглядят на нашем фоне экзотикой и, если и применяются здесь, то скорее, разово и как дань моде, а также листингу на Нью-Йоркской фондовой бирже». А процессы консолидации в России, считает менеджер «Северсталь-групп», являются продвижением вперед, своеобразным «искусством возможного». Какими бы они ни были – дружественными или нет.

ДЕНИС ПИНЧУК, АКС